Кот наоборот

Эвелина Клейн (предполагаю, что это – псевдоним), исходит из аксиомы цивилизации – золотого правила нравственности. Её герои, прежде всего, главный – Кот (имя которого читатель узнаёт лишь на последних страницах книги), который и не Кот вовсе, делают читательскому мышлению (и поведению) прививку морального основания: не пакости, не ленись, не завидуй, не злись, не осуждай и не лги – в первую очередь, самому себе. А начинает «Кота» она с гипнотизирования читателя удивительно точным описанием того очень и очень важного, что случается регулярно и не по чьей-то прихоти, но на что нам всегда некогда обратить внимание, – и поэтому многие из нас в это и не верят: «Раннее утро всколыхнуло дремлющее спокойствие ночи. Отступая, ночь выводила из потаённого невидимый нам мир. Границы его становились тоньше, а сны наполнялись смыслами, которые несли в себе Тайное Знание. Именно их принято называть вещими или большими… <…> Эти сны даются всем, но не каждый может их узнать и понять». Вообще, в «Коте» довольно много «философии» (в кавычках и без!), что может быть, понравится и не всем. Но эти лирические (по форме) фрагменты – совсем не лирические отступления, а вплетенные в канву сюжета его части, опустив чтение кото-рых (ну, как это мы иногда делаем с описанием пейзажей и другими страницами «без диалогов»), мы рискуем упустить логику сюжета! А следить за логикой сюжета, и правда, не скучно, и авторский слог сюжету под стать, и композицию романа можно брать за эталон – в учебных целях.
«Кота наоборот» я проглотила залпом. По воспоминаниям, которые не обманывают и которые так же нельзя обмануть, такой же катарсис я пережила более тридцати лет назад, так же «взапой» прочитав «Чайку по имени Джонатан Ливингстоун». Тогда Ричард Бах был примерно тем же, что Виктор Пелевин в конце 90-х (но при всем моём читательском восхищении пелевинским стилем, ни один его гениальный текст ни разу не вызвал ничего подобного). Такой же катарсический восторг, с обильными слезами, бегущими почему-то прямо в уши и рот, охватывал меня еще 2 (всего два!) раза в жизни, правда, от «не-литературы»: от «Вальса-фантазии» Глинки (когда впервые слушала «живьём» симфонический оркестр, кажется, Ярославской филармонии) и от «Сотворения мира» Андрея Петрова (впервые смотрела в КДСе постановке «Классического балета» под рук-вом В. Василёва и Н. Касаткиной).
«Кот наоборот» – книга, по прочтении которой (да-да, в самом что ни на есть буквальном конце текста: «Мы с тобой снова будем вместе, теперь долго – но это уже другая история нашей любви, начавшейся в тот момент, когда ты подобрала на улице маленького орущего котенка») меня «накрыло» катарсисом. Как большой волной с мощнейшим моющим средством. И теперь хочется непременно делать что-то доброе и бескорыстное, пусть не для всех полезное (в плане «необходимого»), но в любом случае такое, что будет вызывать улыбку – как ответный свет в другой душе – и желание тоже быть причастным к «увеличению любви в мире». Очень своевременная и нужная книга, и не как «учебник жизни», – как задачник по извечной связи бытия и небытия: научишься решать – не станешь сидеть в луже и охорашиваться… Меняются времена и нравы, правительства и режимы (питания и дня, в том числе), изнашиваются одеяния и отношения, но и человеку и Коту всегда важно ощущать чью-то заботу о себе – как бы единственном, а для этого нужно… Читайте «Кота наоборот», господа, читайте!

Действительно классная книга! Читайте!